1. НАСКОЛЬКО ЭФФЕКТИВНОЙ БЫЛА
В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ БОЕВАЯ РАБОТА
ШТУРМОВИКА ИЛ-2?
Сразу же отметим, что приводившиеся в отечественной литературе цифры потерь врага в живой силе и технике от ударов Ил-2 многократно завышены. Ведь почерпнуты они не из документов стороны, подвергавшейся этим ударам — немецкой, а, как правило, из донесений и отчетов советских авиационных частей, соединений и объединений. А эти последние источники крайне недостоверны. Во-первых, в основе их лежат доклады экипажей Ил-2, вернувшихся с боевых заданий, а экипажи по определению не могли привести точные сведения об уроне, нанесенном ими противнику. За считанные секунды (пока осуществлялся заход на цель) они физически не успевали точно сосчитать все уничтоженное ими — да зачастую не могли ничего рассмотреть. «На выходе из пикирования пытаюсь увидеть результаты работы группы, — описывает типичную ситуацию бывший летчик 103-го штурмового авиаполка К.Ф. Белоконь, {238} — но это невозможно: там, где только что шли танки, дорога в сплошном дыму»2. Еще более красноречива запись в дневнике воздушного стрелка Г. Доброва из 198-го полка: «Выходим из пикирования. Вижу разрывы бомб, цель застилает дым и пыль. Что там творится? После войны разберемся, что к чему?»3. Как правило, экипажи преувеличивали свои успехи: сказывались не только естественное желание причинить врагу как можно больше вреда (заставлявшее искренне верить в свой успех), но и стремление представить свои действия в лучшем свете... Во-вторых, часть сведений о боевой работе Ил-2, содержащихся в донесениях и отчетах частей, соединений и объединений советских ВВС, просто выдумана (sic!) теми, кто составлял или утверждал эти документы. Командованию ведь тоже хотелось похвастаться своими успехами — и оно зачастую «подправляло» (естественно, в сторону увеличения) цифры потерь врага, указанные в докладах экипажей или нижестоящих штабов, а то и вовсе дописывало за них. Например, «в подавляющем числе донесений полков», участвовавших в нанесении авиаударов по войскам 2-й танковой группы вермахта на Брянщине 30 августа — 11 сентября 1941 г., не содержалось «точных данных об уничтоженных и поврежденных немецких танках, бронемашинах и т. д.», а указывалось лишь «отмеченное экипажами количество больших взрывов и пожаров или же (в редких случаях) число прямых попаданий [...] в танки, автомашины и т. д.». «Но в донесениях штабов соединений уже вовсю фигурировали сотни уничтоженных солдат и офицеров противника, десятки танков, бронемашин, орудий и другой боевой техники». В общем, истинные потери 2-й танковой группы от ударов с воздуха оказались завышены в 2–5 раз4... Правда, с 1943 г. в распоряжении советского командования были и материалы объективного контроля — фото- или кинопленки. В каждую группу Ил-2, вылетающую на боевое задание, стали включать штурмовик с фото- или кинокамерой; замыкая боевой порядок, он должен был фиксировать результаты удара. Однако и здесь не было гарантии, что все {239} уничтоженное «горбатыми» попадет в объектив. Кроме того, добавляет воевавший в 198-м и 62-м штурмовых авиаполках А.Н. Ефимов, «фотография может не получиться. Момент съемки не всегда совпадал со взрывом. Зачастую и дым застилал результаты бомбежки»5. Да и командование наверняка не считалось с данными фотоконтроля, если они не обеспечивали желательных для донесения «наверх» цифр... Так или иначе, в донесениях авиаторов потери врага от ударов Ил-2 преувеличивались и после 1943-го. Это было выявлено наземными проверяющими — выездными комиссиями штабов авиадивизий, воздушных армий и НИИ ВВС по установлению реальной эффективности действий штурмовой авиации (в 1943–1945 гг. уже имелась возможность обследования районов, по которым работали Ил-2: это было время общего наступления советских войск). Так, комиссия штаба 230-й штурмовой авиадивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, выехав в места, где в начале Восточно-Прусской операции, 16–20 января 1945 г., действовали «илы» этой дивизии, установила к 31 января, что «количество уничтоженной техники, обнаруженной в процессе осмотра», составляет всего 30% от цифр, указанных в донесениях штадива. Например, в районе дорог Виленберг–Гросс-Вальде, Ортельсбург–Альт-Кайтуш и Пшасныш–Грабово–Кайтуш штурмовики уничтожили и повредили не 19 (как значилось в донесениях), а 9 танков; не 18, а 3 орудия; не 85, а 18 автомашин и автобусов; не 2, а 1 паровоз; не 25, а 6 железнодорожных вагонов. Соответствующими действительности оказались лишь сведения об уничтожении одной самоходки и о разрушении одной переправы6. Проверить, действительно ли было уничтожено «510 солдат и офицеров», не смогла, естественно, и комиссия; понятно, что столь точную цифру не дала бы и никакая фото- или киносъемка... Огромная завышенность данных о результатах действий Ил-2, содержавшихся в донесениях авиаторов, обнаруживается и при обращении к немецким источникам. Так, из списков потерь германского ВМФ видно, что за всю войну враг не потерял в Балтийском море от ударов советской авиации {240} ни одной подводной лодки — следовательно, утверждения о потоплении «горбатыми» на Балтике только за полтора месяца 1944 г. четырех субмарин не соответствуют действительности7. По данным немцев, в ходе Керченско-Эльтигенской операции, с 1 ноября по 8 декабря 1943 г., «илы» 11-й штурмовой авиадивизии ВВС Черноморского флота потопили только 14 и повредили 6 кораблей и судов — а не 43 и 58, как доложил штаб дивизии8... Результаты ударов 1-го гвардейского и 2-го штурмовых авиакорпусов 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта по аэродромам Хуши и Роман под Яссами 29 мая 1944 г. советская сторона завысила и вовсе в 12 раз, а результаты налета «горбатых» 215-го штурмового авиаполка ВВС Западного фронта на аэродром Смоленск-Северный 15 сентября 1941 г. — в 15 (а точнее, в бесконечное число раз). По немецким источникам, в первом случае «илам» удалось сжечь или повредить только 5 самолетов (а не около 60, как значилось в советских донесениях), а во втором — не удалось уничтожить ни одного из 15 занесенных тогда на счет полка немецких бомбардировщиков (был взорван склад боеприпасов)9... А чего стоит цифра в 205 танков, уничтоженных якобы 215-м штурмовым авиаполком ВВС Западного фронта с 28 августа по 10 октября 1941 г.?10 При подобной эффективности 11–12 полков Ил-2 всего за полтора месяца должны были бы истребить все 2326 танков, безвозвратно потерянных вермахтом (по немецким данным) за гораздо больший промежуток времени — с 22 июня по ноябрь 1941-го11. И это при условии, что немецкие танки не будут жечь ни советские летчики-бомбардировщики, ни танкисты, ни артиллеристы, ни пехотинцы... А ведь в сентябре–октябре 1941 г. на советско-германском фронте воевало не 11–12, а 21 полк Ил-212. Действуя с той же эффективностью, что и 215-й авиаполк, за полтора месяца они должны были бы уничтожить около 4300 немецких танков, т. е. почти все введенные к тому времени в бой против Красной Армии (около 4200, имевшихся на Востоке к 22 июня, плюс до 600, полученных в качестве пополнения до 10 ноября 1941 г.13). Однако столь {241} быстрого и практически полного уничтожения германских танковых войск в 1941-м, как известно, не произошло — хотя с танками, повторим, боролись не одни Ил-2, а вся Красная Армия... По сведениям из немецких источников, собранным генерал-лейтенантом вермахта Хуффманом, удары советских штурмовиков на северном и центральном участках фронта (т. е. и в районе действий 215-го авиаполка) в 1941-м вообще были «не очень эффективными»14. Об огромном завышении советскими экипажами и штабами данных о потерях врага от ударов Ил-2 свидетельствуют и результаты испытаний, проводившихся в годы войны на Научно-исследовательском полигоне авиационного вооружения (НИПАВ) с целью определить реальную боевую эффективность «горбатого». Они, в частности, показали, что в 1941 г. «илы» практически не могли уничтожать немецкие танки пушечным огнем. Бронебойно-зажигательные снаряды БЗ-20 20-мм пушек ШВАК способны были пробить лишь броню толщиной не более 15 мм, т. е. у легких танков PzKpfwII и PzKpfw38(t) и немногочисленных средних PzKpfwIV Ausf.A, В и С — кормовые и часть бортовых листов корпуса (а у PzKpfwII — и башни), крышу башни и моторного отделения; у среднего PzKpfwIII — только крышу башни и моторного отделения, а у средних PzKpfwIV Ausf.D, Е и Fl — только крышу моторного отделения15. При этом угол встречи снаряда с броней должен был быть близок к 90°, а дистанция стрельбы — не превышать 250–300 м. Однако в 1941-м Ил-2, как правило, атаковывали вражеские танки, когда те двигались в колоннах по дорогам, причем атаки проводились только вдоль колонн (или под углом 15–20° к направлению их движения). Следовательно, пробитие бортовой брони танков исключалось. А так как штурмовки колонн «илами» в 1941-м производились исключительно с бреющего полета (т. е. с очень пологого планирования), исключалось и пробитие брони крыши башни и моторного отделения: попадая в эти горизонтальные листы под углом 5–10°, снаряды попросту рикошетировали. Оставались, следовательно, только кормовые листы корпуса (а у PzKpfwII — и башни) {242} легких и небольшого числа средних танков, но на практике из ШВАК не всегда пробивались и они: в 1941-м летчики «илов» открывали огонь со слишком большой дистанции (500–600 м)... На части Ил-2 вместо ШВАК стояли 23-мм пушки ВЯ, однако их более мощные снаряды БЗ-23 обладали лишь тем преимуществом, что пробивали 15-мм броню не с 250–300, а уже с 300–400 м. Вероятность поражения легкого танка при обрисованной выше тактике это увеличивало лишь ненамного (да и машин с пушками ВЯ тогда было очень мало). Надо учесть и то, что в 1941 г. советские летчики-штурмовики прицеливались не по какому-либо конкретному танку, а по «колонне вообще», что, как правило, приводило к сплошным промахам. Так, три пилота 245-го штурмового авиаполка, атаковав на полигоне общепринятым в 1941 г. способом мотомеханизированную колонну длиной 600 м, выпустили из ШВАК 300 снарядов, но не добились ни одного попадания в танк16. А ВЯ должна была давать еше меньший процент попаданий. Ведь она уступала ШВАК по скорострельности (600 выстрелов в минуту против 80017); кроме того, через каждые одну-две секунды огонь приходилось прерывать для восстановления наводки, сбивавшейся из-за слишком большой силы отдачи 23-мм орудия. К тому же в первый год войны и ШВАК (у которых не была отлажена система перезарядки), и ВЯ часто отказывали18... Помимо авиапушек Ил-2 в 1941 г. располагали реактивными снарядами РС-82 и PC-132; это оружие позволяло уничтожить любой тогдашний немецкий танк — но только при прямом попадании. Разрыв РС-82 даже в 0,5–1 м от танка никаких повреждений ему не наносил; не причинял в этом случае существенного вреда и PC-132. Вероятность же прямого попадания «эрэса» в танк — при пуске снаряда с пикирования под углом 30° и с дистанции 300 м — у хорошего летчика составляла 25%, если он производил залп всеми восемью «эрэсами»; 8% — если только четырьмя, и доли процента — если он выпускал только один «эрэс»19. Слишком велико было рассеивание этих снарядов... Иными словами, {243} при указанных выше условиях для гарантированного уничтожения одного танка «эрэсами» в одном заходе (а больше советские летчики в 1941-м, как правило, и не делали) его должны были атаковать соответственно 4, 12–13 и свыше 100 Ил-2. И это на полигоне, где прицельному пуску «эрэсов» не мешал зенитный огонь противника! На фронте же вероятность попадания «эрэса» в танк снижалась еще и потому, что строевые летчики стреляли со слишком больших дистанций (600–700 м) и с бреющего полета (что затрудняло прицеливание); залп производили менее чем четырьмя снарядами — да и вообще воевавшие с немцами летчики были подготовлены хуже, чем испытатели НИПАВ20. Наконец, еще одно оружие Ил-2 — авиабомбы — могло вывести танк из строя как при прямом попадании, так и при близком разрыве. Осколки 50-кг фугаски ФАБ-50 пронизывали броню танка (правда, только легкого) с расстояния до 0,5–1 м, а осколки 100-кг ФАБ-100 с 1–5 м поражали и средний танк21. Однако точность бомбометания у Ил-2 в 1941 г. была крайне невысокой. Пилоты «горбатых» бомбили тогда только с горизонтального полета, а имевшиеся у них бомбовые прицелы были для этого совершенно не приспособлены. Тем прицелом, что устанавливался летом 1941-го — ПБП-16, — при общепринятом в то время бомбометании со сверхмалых (5–25 м) высот пользоваться было очень трудно. Ведь в столь опасной близости от земли внимание летчика поневоле сосредоточивалось на управлении самолетом, а прицеливание с помощью ПБП-16 требовало времени. На высотах же более 25 м ПБП-16 вообще оказывался бесполезным: длинный капот Ил-2 ограничивал там обзор вниз настолько, что цель просто нельзя было поймать в прицел! Поэтому летчики-штурмовики сбрасывали бомбы просто по выдержке времени — «что было равносильно почти неприцельному бомбометанию»... А с осени 1941-го стали целиться при помощи специальных меток, нанесенных на козырек фонаря кабины и капот, но они также «не обеспечивали требуемой точности бомбометания»22. {244} В результате средняя вероятность поражения одним Ил-2 в одном вылете одного немецкого легкого танка (с учетом противодействия немецких зениток и истребителей) в 1941 г. равнялась всего около 5,5% (бронетранспортера — 7%)23. Иными словами, для гарантированного уничтожения одного PzKpfwII или PzKpfw38(t) требовалось высылать 18–19 штурмовиков. По-видимому, не меньше требовалось и для уничтожения бомбами ФАБ-100 одного среднего танка PzKpfwIII или PzKpfwIV. Осколки поражали их с большего расстояния, чем легкий танк, — но при практиковавшемся в первый год войны бомбометании с бреющего полета «сотки» часто давали рикошет и разрывались совсем уж далеко в стороне (ведь их взрыватели — во избежание поражения низколетящего штурмовика осколками собственных бомб — были установлены с 22-секундным замедлением)24... Впрочем, чаще всего вероятность уничтожения «илом» немецкого среднего танка в 1941 г. вообще равнялась нулю! Ведь бомбы ФАБ-100 — единственно опасное для этих бронеединиц оружие — «горбатые» в начальный период войны использовали очень редко. Так, в штурмовых авиаполках, сражавшихся в августе 1941 г. — январе 1942 г. на Западном направлении, на «сотки» пришлось всего 4% от всех сброшенных бомб25. Таким образом, в 1941 г. шансы уничтожить немецкий танк у Ил-2 были ничтожны. Однако в донесениях авиационных штабов результативность ударов «горбатых» по танкам чудесным образом повышалась на порядок, а то и на два! Например, 8 сентября 1941 г. звено 241-го штурмового авиаполка 1-й резервной авиагруппы, атаковав на Брянщине танковую колонну численностью около 50 машин, уничтожило, по донесениям, прямыми попаданиями «эрэсов» 5 танков26. Получается, что три Ил-2 добились результата, которого в гораздо более благоприятных условиях полигона и при более эффективных способах применения «эрэсов» могли добиться лишь от 20 до 65 «горбатых»! Еще более невероятным выглядит успех, достигнутый якобы 11 ноября 1941 г. звеном 312-го штурмового авиаполка ВВС Западного фронта {245} при атаке мотомеханизированной колонны на Волоколамском направлении, — 18 уничтоженных танков27. Иными словами, это результат, которого, по теоретическим оценкам, в то время могли добиться только от 324 до 342 Ил-2 — причем если танки были бы легкие... А ведь колонна состояла не из одних только танков: согласно официальной версии звено уничтожило еще и 50 автомашин! Объяснить столь невероятное повышение результативности тем, что летчики использовали все виды оружия одновременно, тоже нельзя. Как показали полигонные испытания, одновременная стрельба из двух видов оружия Ил-2 (например, из пушек и «эрэсов»), наоборот, снижала эффективность одного из них примерно на 20–70%28... Налицо, следовательно, явные приписки. Подобных примеров можно было бы привести массу. Так, В.И. Перов и О.В. Растренин отмечают, что сведения о потерях врага от ударов Ил-2, приводимые «в большинстве донесений штаба Брянского фронта и оперативной группы штаба ВВС КА [Красной Армии. — А.С.]» за 30 августа — 11 сентября 1941 г., «не согласуются ни с какими имеющимися в распоряжении авторов результатами полигонных испытаний по определению эффективности действия вооружения Ил-2 по немецкой боевой технике, а также с результатами работы специальных выездных комиссий [...] по оценке реальной боевой эффективности штурмовой авиации в период 1943–1945 гг.»29. Что же касается автомобилей, то средняя вероятность уничтожения одним Ил-2 в одном вылете одной автомашины (с учетом противодействия немецких истребителей и зениток) в 1941 г. равнялась 14,5%30. Следовательно, для гарантированного уничтожения одного автомобиля требовалось 7 штурмовиков. Между тем, как мы видели, согласно донесениям, 11 ноября 1941 г. три «Ила» 312-го полка в ходе удара по мотомехколонне сожгли 50 автомашин (т. е. продемонстрировали эффективность, в 116–117 раз большую)... Правда, В.И. Перов и О.В. Растренин указывают, что в 1941-м «действенность бортового огня» Ил-2 по следовавшим в колоннах {246} автомобилям, бронетранспортерам, орудиям и т. п. была «достаточно высокой» из-за огромной длины колонн (т. е. значительной величины цели). Однако в следующей же фразе эти авторы, противореча сами себе, отмечают, что «прицеливание по «колонне вообще» [а только так и целились летчики Ил-2 в 1941 г. — А.С.], как показали полигонные испытания, в большинстве случаев давало низкую точность стрельбы, и атака цели [...] приводила лишь к бесцельной трате боеприпасов практически без ущерба для противника»31. Последнее подтверждается и сведениями врага. Так, генерал-лейтенант вермахта Хуффман описывает удар, нанесенный в 1941-м двадцатью Ил-2 по совершавшей марш колонне (по-видимому, обозной или артиллерийской). Осколочными бомбами и пушечным огнем штурмовики уничтожили 20 человек и вывели из строя 60 лошадей32. Следовательно (если только немцы не ошиблись в определении числа советских самолетов), получается, что один Ил-2 в одном боевом вылете смог вывести из строя лишь одного немецкого солдата и трех лошадей... И это при том, что в ходе удара по не имевшей, видимо, зенитных средств колонне было выполнено четыре или даже пять заходов (обычно, повторим, Ил-2 в 1941 г. ограничивались одним, максимум двумя-тремя). Вероятность уничтожения «илом» в одном заходе одной автомашины не возросла и после 1942 г. — когда штурмовики стали бить по автоколоннам из пушек не с бреющего полета, а с пикирования под углом 30°. Как показали полигонные испытания и боевой опыт (последний, не исключено, анализировался на основании завышенных цифр из донесений!), при типовой дистанции открытия огня 400 м даже у пилота с хорошей летной и стрелковой подготовкой она не превышала 10–13%33. Сказанному выше не противоречит тот хорошо известный факт, что в конце июня 1944 г., во время Минской операции, удары штурмовиков 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта по многокилометровым мотомехколоннам 4-й армии немцев на дороге Могилев–Белыничи– {247} Березино действительно причинили врагу, по оценке бывшего командующего пострадавшей армией К. фон Типпельскирха, «огромные потери»34. Громившие эти колонны пилоты Ил-2 действовали значительно грамотнее, чем их товарищи в первый год войны: они не только атаковали с пикирования (а не на бреющем) и прицеливались по конкретной машине из состава колонны (а не по «колонне вообще»), но и выполняли по нескольку прицельных ударов в одном заходе — каждый раз делая «горку» и пикируя на колонну заново. К тому же после того, как была разрушена единственная переправа через Березину у поселка Березино, на дороге возникли колоссальные пробки, превратившие колонны — и так двигавшиеся в несколько рядов — в подобие неподвижного скопления техники. Это, безусловно, существенно облегчило штурмовикам поражение целей. Результаты полигонных испытаний подтверждают и завышение в советских донесениях числа вражеских самолетов, уничтоженных штурмовиками Ил-2 на аэродромах. В среднем, при условии выполнения двух-трех заходов на цель с ведением пушечного огня, один Ил-2 в 1942–1943 гг. мог уничтожить в ходе одного удара по аэродрому не более одного самолета размерами с двухмоторный бомбардировщик He111 (обычно для достижения такого результата требовалось высылать два штурмовика)35. А вот согласно донесениям авиаторов, для уничтожения 12 августа 1942 г. на донских аэродромах Обливское, Ольховское и Подольховское пушечным огнем 89 самолетов оказалось достаточно всего 21 «ила» из 206, 226 и 228-й штурмовых авиадивизий 8-й воздушной армии Юго-Восточного фронта36. Иными словами, в донесениях, основанных в данном случае не только на докладах экипажей, но и на таком, столь же ненадежном, источнике, как сведения агентурной разведки, результативность действий «горбатых» возрастает сразу как минимум в 4 раза, что, конечно, крайне подозрительно...

Со сведениями источников, прямо или косвенно доказывающих завышенность официальных советских цифр потерь {248} врага от ударов «горбатых», — документов вермахта, материалов советских комиссий по проверке эффективности действий штурмовой авиации, отчетов о полигонных испытаниях оружия Ил-2 — согласуются и общие оценки боевой работы Ил-2, данные стороной, подвергавшейся их ударам, — немецкой. Они также свидетельствуют о том, что действия Ил-2 были далеко не столь эффективными, как принято считать в нашей стране. Так, «положительных результатов» при ударах по танкам «непосредственно на поле боя» «илы», по оценке немецких офицеров-фронтовиков, даже в начале 1945 г. добивались лишь «время от времени»37. «В атаках по прифронтовым аэродромам», «согласно донесениям немецких штабов», успехи Ил-2 еще в 1942–1943 гг. «были незначительны»38. Как явствует из текста обобщившего немецкие свидетельства генерала люфтваффе В. Швабедиссена, не слишком заметными были эти успехи и в 1944-м. И только весной 1945-го, указывает Швабедиссен, удары советских штурмовиков по аэродромам стали причинять немцам «значительные потери среди наземного персонала и техники» — такие, что «оперативные возможности немецкой авиации снизились»39. Правда, в целом действия советской штурмовой авиации после 1941 г. враждебная сторона оценивает высоко. Тот же В. Швабедиссен, обобщая мнения целого ряда офицеров и генералов вермахта, отмечает, что уже в 1942–1943 гг. Ил-2 добились «значительных успехов в поддержке наземных войск» (и прежде всего в ударах по опорным пунктам немецкой обороны), а в 1944–1945 гг. «постепенно операции штурмовой авиации достигли высокой степени эффективности и наносили существенный урон немецкой армии». «Своими непрерывными и успешными атаками в поддержку крупных наземных наступательных операций, — продолжает этот автор, — советские штурмовики сыграли важную роль в подавлении немецкого сопротивления»40. Однако в других местах своей работы Швабедиссен указывает, что в 1942-м эффективность действий советской штурмовой авиации была все же «незначительной», даже в 1944–1945 гг. «в большийстве {249} случаев достигнутый эффект имел скорее психологический, чем материальный характер», а до конца 1944-го — из-за не ослабевшего еще противодействия немецких зениток и истребителей — достигнутые Ил-2 результаты «были невелики»41... Работа В. Швабедиссена вообще изобилует взаимоисключающими утверждениями — как в силу ее недостаточной отредактированности, так и благодаря частой подмене анализа механическим сложением противоположных оценок. (Объявив, например, что в Сталинградской битве «русская штурмовая авиация в полном объеме продемонстрировала, каких вершин она могла достичь к этому времени», немецкий генерал тут же констатирует, что «неопытность и отсутствие должного количества обученных экипажей не позволили штурмовикам продемонстрировать весь свой потенциал, а их атаки и победы чаще всего носили локальный характер»42...) Однако в разбираемом нами сейчас случае противоречие у Швабедиссена, пожалуй, только кажущееся. Во-первых, «важную роль в подавлении немецкого сопротивления» удары советских штурмовиков должны были сыграть и в том случае, если вызванный ими эффект «имел скорее психологический, чем материальный характер». Моральное воздействие атак Ил-2 на военнослужащих вермахта было огромным уже в 1941 г. — когда «горбатые» действовали еще мелкими группами, изредка и в целом менее умело, чем впоследствии. Разбирая действия Ил-2 под Москвой в ноябре–декабре 1941-го, советские специалисты из НИИ ВВС отмечали низкую стрелковую подготовку летчиков, несовершенство прицелов, материальной части пушек ВЯ и т. п.43, Однако, например, немецкому ефрейтору Г. Мейнеке хватило и этого несовершенства. «Русская авиация! — о ней я много мог бы порассказать, — писал он домой из-под Москвы 15 декабря 1941 г. — Когда они являются со своими авиапушками, то все мы стараемся хорошо укрыться: тут уж не до шуток»44. «Бронированные штурмовики неприятно воспринимаются немецкими войсками»45, — сообщал в середине {250} ноября 1941-го верховному командованию вермахта другой участник Московской битвы — командующий 2-й танковой армией немцев генерал-полковник Г. Гудериан. «Когда у нас кричат, что летит «железный густав» [немецкое прозвище Ил-2. — А.С.], — писал домой летом 1942-го ефрейтор Г. Крамер, — я хочу помолиться и не могу — зуб на зуб не попадает»46... Насколько же должен был усилиться этот психологический эффект в 1944–1945 гг., когда удары Ил-2 по переднему краю немцев стали массированными и, по существу, непрекращающимися! Советская «штурмовая авиация, — подчеркивает, говоря об этом периоде, В. Швабедиссен, — практически непрерывно находилась в воздухе или последовательно волна за волной наносила удары по немецким позициям, стремясь «измотать» немецкую оборону и заставить замолчать или отступить [выделено мной. — А.С.] пехоту противника»47. Если даже немецкие гренадеры и оставались после этих ударов целы и невредимы, они действительно должны были оказаться измотанными — как физически, так и морально, — соответственно стойкость их должна была понизиться. Под ударами Ил-2 начинали хуже работать и артиллеристы вермахта. «Нам очень важно, чтобы авиация уничтожала цели, — уточнял уже в 1946 г. бывший командующий 3-й армией 1-го Белорусского фронта генерал-полковник А.В. Горбатов, — но также важно постоянное нахождение авиации над районом противника, над его огневыми позициями. Когда наша авиация находится над противником, то его ствольная артиллерия и минометы если не прекращают стрельбы, то стреляют значительно меньше. Это то, что нужно для наступающей пехоты»48. О том же свидетельствовали и командиры наземных частей 1-го Белорусского фронта, которые в апреле 1945-го, во время уличных боев в Берлине, просили авиаторов, боявшихся ударить в этой неразберихе по своим, не прекращать боевых вылетов. «Пусть летчики не бомбят и не стреляют, — говорили они, — а пройдут раз-другой на бреющем над фашистами. Услышав гул самолетов, {251} гитлеровцы прячутся, перестают вести огонь. А нам только это и нужно: мы сразу же врываемся в опорный пункт»49. (Теперь становятся понятны и многочисленные восторженные отзывы советских пехотинцев о боевой работе Ил-2!) Во-вторых, у В. Швабедиссена нет противоречия и в оценке величины материального урона, нанесенного вермахту советскими штурмовиками. «Существенным» этот урон становился, как отмечено у немецкого автора, «постепенно» — и стал таковым лишь в конце 1944-го. Заметим, однако, что советская штурмовая авиация предназначалась отнюдь не для подавления морального духа противника, а для уничтожения его живой силы и техники. Учтем также, что в 1943–1945 гг. численность Ил-2 в действующей армии колебалась в пределах 1700–4300 самолетов50. Чтобы оценить эти цифры, вспомним, что пикировщиков Ju87 — основных немецких «самолетов поля боя» — на советско-германском фронте в 1941–1944 гг. насчитывалось примерно от 200 до 50051, т. е. на порядок меньше, и что этого количества тем не менее хватало, чтобы причинять советской стороне, по единодушной оценке последней, «неисчислимые бедствия»52 вполне материального свойства (подробнее см. в главе 4)... В 1944–1945 гг., неоднократно подчеркивает В. Швабедиссен, «численное превосходство советской штурмовой авиации постепенно достигло таких размеров, что советские наземные атаки проходили при ее почти непрерывной поддержке»53. И все-таки вплоть до конца 1944 г. «горбатые» причиняли врагу чаще моральный, чем материальный ущерб! Сопоставив эти две составляющие — численность самолетного парка и величину нанесенного врагу материального урона, — боевую работу советской штурмовой авиации в Великой Отечественной войне нельзя признать высокоэффективной. Во всяком случае, к ней прямо относится вывод еще одного немецкого генерала-фронтовика, Ф. фон Меллентина, о том, что «эффективность русской авиации не соответствовала ее численности»54. И уж безусловно, действия Ил-2 не были настолько эффективны, как это изображалось {252} в советской литературе (и все еще изображается зачастую в современной отечественной).

Почему же эффективность советской штурмовой авиации не соответствовала ее численности? Уже из сказанного выше видно, что негативно на результативности ударов Ил-2 сказывались: 1) неприспособленность материальной части этого штурмовика для эффективного поражения наземных целей; 2) недостаточно эффективная тактика советской штурмовой авиации; 3) недостаточная подготовка советских летчиков-штурмовиков; 4) противодействие немецких истребительной авиации и зенитной артиллерии. Рассмотрим теперь каждую из этих причин недостаточной эффективности действий советских штурмовиков подробнее.

 

 

   НАСКОЛЬКО ЭФФЕКТИВНОЙ БЫЛА ТАКТИКА ИЛ-2?

Мы переходим, таким образом, к анализу тактики Ил-2. В 1941–1943 гг. на эффективности действий «горбатых» сказывался, в частности, такой тактический просчет, как нанесение ударов малыми силами. Если немецкие пикировщики Ju87 (количество которых на советско-германском фронте, по-видимому, никогда не превышало 540–55089) сплошь и рядом действовали группами по 20–40 самолетов, то Ил-2 чаще всего вылетали на боевые задания тройками (в 1941–1942 гг.), четверками, шестерками или восьмерками... Малое количество самолетов в группе не только увеличивало шансы атакующих ее немецких истребителей (которые в результате {262} могли вообще сорвать удар!), но и существенно уменьшало вероятность поражения цели (не забудем и о без того невысокой точности огня Ил-2). Как показывают теоретические оценки, в 1941–1942 гг. группа из 6–8 «илов» «за один боевой вылет не могла гарантированно подавить даже одной типовой цели на поле боя»!90 Только во второй половине 1943 г. стали практиковать нанесение ударов большими группами — по 12–36, а то и по 50–60 Ил-2. Правда, одновременно такое количество самолетов по цели работало редко. В частности, из документов 900-го истребительного авиаполка видно, что с 22 июня по 16 октября 1944 г. его «яки» сопроводили на боевые задания 249 групп Ил-21-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта обшей численностью 1515 самолетов; в январе 1945-го — 103 группы (792 Ил-2), в феврале — 182 (плюс 12 групп Ил-2 на разведку; всего 978 «горбатых»), в марте — 108 групп (1008 Ил-2)91. Следовательно, среднее количество штурмовиков в группе составляло соответственно 6, 8, 4–6 и 8–10. Но эти четверки, шестерки и восьмерки вылетали теперь одна за другой, обеспечивая непрерывность воздействия на цель и увеличивая, следовательно, вероятность ее поражения. В 1941–1942 гг. (а отчасти и позже) выделение для удара слишком небольших сил усугублялось малым временем воздействия на цель. В 1941-м летчики Ил-2, как правило, совершали всего один заход на цель; два и больше выполнялось, только если отсутствовало (или было слишком слабым) противодействие зенитной артиллерии. В ноябре 1941-го в смешанных ударных группах ВВС Западного фронта впервые стали выделять часть сил для подавления зениток; дезорганизация ПВО противника, осуществлявшаяся входившими в состав группы бомбардировщиками и истребителями, позволяла штурмовикам сделать несколько заходов. Однако эта практика не могла привиться в советских ВВС больше года. «Атака целей проводится, как правило, с одного захода, — констатировал, например, 2 июня 1942 г., подводя итоги работы Ил-2 в майском сражении под Харьковом, {263} командующий ВВС Юго-Западного фронта генерал-лейтенант авиации Ф.Я. Фалалеев, — боеприпасы сбрасываются залпом [...]»92. Летом 1942-го в штурмовых авиаполках действовавшей на Сталинградском направлении 8-й воздушной армии тоже стали практиковать подавление частью сил немецких зениток — однако в августовских боях на ближних подступах к Сталинграду «илы» этой и 16-й воздушных армий по-прежнему выполняли всего один заход на цель! Так же действовали они и во время советского контрнаступления под Сталинградом в ноябре 1942-го — феврале 1943-го; аналогично действовали на летно-тактических учениях под Москвой 4 октября 1942 г. и пилоты 1-го штурмового авиакорпуса — это было общим явлением93... Помимо слишком малого времени воздействия на цель атака в один заход означала также отказ от использования части оружия Ил-2. Применять одновременно и пушки, и пулеметы, и реактивные снаряды было невозможно в принципе — ведь, например, при открытии огня на пикировании под углом 30° с дистанции 1200 м точку прицеливания для пуска «эрэсов» надо было выносить вперед от цели на 10 м, для стрельбы из пушек ВЯ — на 13 м, из пулеметов ШКАС — на 35 м, а из пушек ШВАК — на 40 м94... Опытные летчики еще могли, быстро отстреляв из одного вида оружия, быстро же внести поправку в прицеливание и еще до выхода из атаки открыть огонь из второго — но эффективность применения этого второго снижалась (в зависимости от его вида) на 20–70%95. Вряд ли можно было избежать спешки с прицеливанием (и, значит, снижения эффективности бомбо-штурмового удара) при использовании в одном заходе какого-либо одного вида стрелково-артиллерийского вооружения и авиабомб. В 1943–1945 гг. этот порок был в значительной степени изжит. Лучшие ведущие групп Ил-2 выполняли и по семь, и по восемь заходов на цель. Звено старшего лейтенанта В. И. Мыхлика из 566-го штурмового авиаполка 277-й штурмовой авиадивизии 13-й воздушной армии Ленинградского фронта, штурмуя в начале октября 1944 г., в ходе Моонзундской {264} операции, немецкие позиции на острове Даго (Хийумаа), сделало даже 16 (!) заходов; столько же выполнила 18 января 1945 г., в начале Восточно-Прусской операции, и группа гвардии майора М.Т. Степанищева из 76-го гвардейского штурмового авиаполка 1-й гвардейской штурмовой авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта96. Впрочем, среднее количество заходов Ил-2 на цель еще в 1943 г. не превышало трех. Так, в 277-й штурмовой авиадивизии 13-й воздушной армии Ленинградского фронта в январе этого года оно равнялось 2–3; в 5-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта в марте — 2–4; в 8-й воздушной армии Южного фронта в декабре — 1–497... И даже 23 апреля 1945 г., во время Моравска-Остравской операции, отдельные группы 8-го штурмового авиакорпуса 8-й воздушной армии 4-го Украинского фронта ограничивались всего одним заходом!98 Эффективность действий Ил-2 снижало также тактически неграмотное выполнение самих атак — особенно в 1941–1942 гг. Последнее неудивительно, если учесть, что вплоть до конца 1942-го советская штурмовая авиация не имела каких-либо инструкций по боевому применению Ил-2! «[...] У нас в полку [504-м штурмовом. — А.С.] и в дивизии [226-й штурмовой. — А.С.], — свидетельствует, в частности, И.И. Пстыго, — до середины 1942 года не было не только руководства по боевому применению самолета Ил-2, но даже инструкции по технике пилотирования. [...] Это была вина службы боевой подготовки ВВС. [...] Очень много частных вопросов и основательных проблем тактики нам пришлось решать самостоятельно. Во-первых, как строить боевые порядки звеньев, эскадрилий и полков? [...] Во-вторых, как и с каких высот можно наиболее успешно атаковать цель, в какой последовательности применять весь арсенал оружия, как маневрировать перед выходом на цель и при уходе от нее?»99. В результате (в частности, в 1941 г. и в начале 1942-го) Ил-2 бомбили и обстреливали наземные цели почти исключительно с бреющего полета, т. е. с планирования под углом всего 5–10°, а не с пикирования под углом 25–30°, которое {265} обеспечило бы большую точность стрельбы и бомбометания. При атаке с бреющего — когда «илы» проносились над целью почти в горизонтальном полете на высоте всего 5–25 м — цель исчезала из поля зрения пилота слишком быстро, чтобы он успел как следует прицелиться. Тщательному прицеливанию здесь мешало и то, что на сверхмалой высоте внимание летчика (особенно слабо подготовленного — каких было большинство в советских ВВС) сосредоточивалось в основном на управлении самолетом — иначе можно было врезаться в землю... Вероятность поражени